Владимир Конкин: Я чуть не ушел из "Места встречи...", и фильма бы не было без моего Шарапова

Сегодня замечательному актеру - 65 лет.Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ В пятницу, 19 августа, замечательному актеру - 65 лет. Накануне он дал откровенное интервью Радио "Комсомольская правда [видео]

"Моим папой был Василий Теркин"

- Владимир Алексеевич, а давайте начнем банально, так сказать, от печки. Как вы стали актером? Ваша семья ведь не актерская? Ваш отец – военный железнодорожник?

- Вы, наверное, обратили внимание, что очень много талантливых, выдающихся людей – я не о себе в данном случае – родилось в семьях железнодорожников. Например, один из моих любимых советских писателей – Платонов – у него папа был машинист. И вот то, что твои родители посвятили свою жизнь отчасти железной дороге, вот это перемещение, вот это впечатление, которое из окошка вагонного, как в песне…

Очевидно, впечатления, так или иначе, отражаются во время интимной близости влюбленных, и у них рождается мальчик или девочка - весьма впечатлительные натуры. Очевидно, я не избежал этого. Мало того, мои родители действительно любили друг друга.

Папа, между прочим, играл на всех музыкальных инструментах. Он в 30-х годах руководил художественной самодеятельностью. Да, он закончил железнодорожный техникум до войны, потом служил в железнодорожных войсках и во время войны они строили мосты, которые бомбили, а они тут же снова их строили. Это была адова совершенно работа, но папа это делал.

И всегда совмещал с каким-то своим весьма умным, но улыбчивым характером. Потому что ведь война, как, впрочем, и не только война, у нас война каждый день… Но всегда нужен Василий Теркин в этих ситуациях.

Папа, может быть, и не был Аркадием Райкиным, но, тем не менее, человек, который мог тут же придумать куплеты, он сочинял очень хорошо стихи, он тут же себе аккомпанировал, и это было на злобу дня…

Я ведь позднее дитя. Папе было 42 года, маме 40, когда я родился. И произошло это в связи с печальными событиями в нашей семье. Мой старший брат скончался 17-летним мальчиком, он 10 лет из них бы прикован к постели, у него был полиомиелит. Война, сами понимаете, и голодуха, и прочее, и никаких медикаментов… И даже безумная, искренняя любовь моих родителей к этому мальчику не смогла спасти его. Ему нужны были какие-то медицинские препараты, а их не было. У него ноги отнялись, руки отнялись…

Он прекрасно учился, лежа в постели, как Островский… Знал ли я, что все это в совокупности - потом…. Когда мне задают вопросы – а вот как Корчагин, парализованный, мог жить… Да вот так вот…

Мама была прекрасная плясунья, она замечательно пела. Мне было 5-6 лет, а к родителям приезжали их фронтовые друзья и из Грузии, и из Прибалтики, с Украины… А у нас было всего две комнаты, в коммуналке, но у нас вечно кто-то жил…

- И вас ставили на табуреточку?

- Меня ставили на табуреточку, чтобы я громко стихи читал, умиляя всех взрослых, но, главное, что меня не исключали из этой взрослой компании. Потому что это была встреча друзей. Веселая и грустная одновременно, а не попойка. Это собирались не бражники, а достойнейшие мужчины и женщины. И им было весело от одной бутылки водки на 15 человек. Меня не отодвигали от этого стола и многие впечатления, которые, как и в окошке вагонном, они накладываются и рано или поздно пробуждаются. Они пробуждаются в образах…

- Настолько, что вы начали устраивать некие представления для своих дворовых ребят?

- Ну, это были какие-то совершенно такие простенькие, наверное, ситуации.

19 августа замечательному актеру исполняется 65 летФото: Виктор ГУСЕЙНОВ

"А был я маменькин сынок"

- У меня был порок сердца. В 5 лет я скарлатиной заболел, осложнение на сердце – уже думали, что, может быть, и меня, как брата, как говорится… И мама тут уже и Бога молила, и папа, несмотря на партийный билет, и тряслись надо мной так, что будь здоров.

Я, как говорится, был фактически маменькиным сыночком, но я горжусь этим званием. Это мое первое звание было. Потому что, если бы не мама и любовь отца, если бы они меня языком не вылизали, из меня бы ничего не получилось. А, может быть, я тогда бы уже и Богу душу отдал.

И ребята там в 5-6 лет играют в салки, да, а мама сидит на лавочке во дворе и наблюдает. И как только я там лишний раз куда-то побежал или там еще чего-то – Володя! И у нее закипали глаза слезами. И я настолько любил маму свою… я обожаю ее до сих пор! Я благодарен судьбе, что у меня такие замечательные родители! Вот как только я глаза ее видел – это был сразу же стоп, я угомонялся моментально, понимаете. Вот это врожденное, наверное, такое… Ну, если мне нельзя бегать там, лишний раз схватить что-то… А я был очень подвижный ребенок, я и до сих пор сохранил некую подвижность… И я тогда уже начинал изобретать всякие рассказы.

Ну, например, я уже в пять лет знал про дивную судьбу Каштанки Антона Павловича Чехова. Я рыдал не над Чапаевым, «Чапаева» я посмотрел лет в семь, я не ждал, когда он выплывет из реки Урал. А вот Муму, мне казалось, что она не могла утонуть… ну, как же, она ж собачка, они же плавают…

А белый пудель Артемон? Я в пять лет уже научился читать, мама меня на даче научила и я очень увлекся этим занятием. Что компенсировало мне подвижные игры. Поэтому вот это развивало мозги, находчивость, балагурство…

Эти мальчики и девочки, мои ровесники, они еще не знали про Муму, про Каштанку, про белого пуделя, но есть же Володя Конкин, понимаете. И все эти собачки, они в моем воображении жили дружно, они все познакомились на берегу… У меня никто не утонул, Каштанка все время, так сказать, собачкам рассказывала, какая она дура, потому что изменила клоуну…

- Может, это ваша следующая книга?

- Нет, это прошлые детские рассказы… Мальчишки и девчонки слушали, затаив дыхание, девчонки некоторые плакали… Но я вообще человек, склонный к юмору, поэтому были какие-то забавные повороты, как они там с котами, так сказать, воевали и прочее. Это была какая-то бесконечная «тысяча и одна ночь»… Вот «Тысячу и одну ночь» мне мама читала под свечку на даче и на меня это тоже впечатление производило… Я говорю, я был очень впечатлительный ребенок…

"Я боялся фильма "Как закалялась сталь"

- До 10-го класса я был весьма нормальный мальчик, но вот в 10-м что-то произошло с головой и я решил поступать в театральное училище, которое и закончил с отличием.

- Саратовское? Вы ведь родом оттуда.

- Да, наше замечательное саратовское училище. А в 23 года я уже был Заслуженный артист России. Никто меня не переплюнул в этом отношении, так что я почти что с гордостью говорю – какие у нас были советские руководители, что они так рано по заслугам наградили меня. Не посмертно, а по заслугам! Сейчас ждешь, ждешь… Все кабацкие певцы уже наполучали все, что угодно… Ну, если это уровень культуры, то что уж тут говорить… Но я дождусь. В России нужно жить долго, вы же классика читали, да. Поэтому я предполагаю, что Господь ко мне милостив и, может быть, и у меня еще… Хотя у меня на муаровую подушку хватит.

- Владимир Алексеевич, вы, видимо, и в училище были балагуром, потому что вам предрекли амплуа… какое?

- Я был лирический герой - простак. Это у меня в дипломе написано.

- Что совершенно с вашим киношным образом не вяжется.

- Ну, в принципе, мне это тоже свойственно. На втором курсе мы готовили отрывки из классики и я делал Гаврилу в «Горячем сердце» Островского, моего любимейшего драматурга. Вот это такой влюбленный, такой наивный, такой Гаврила, который все пытается на гитаре учиться играть, а хозяину это не нравится и он все время разбивает гитару об угол печи. А пятую гитару он разбил о башку Гаврилы. Но, тем не менее, все равно падчерица полюбила этого Гаврилу…

Вот такой немножко недотепа, такой Епиходов, так сказать… Я играл Шмагу в «Горячем сердце». Все наши преподаватели покатывались со смеху, чего я там творил… Поэтому фраза «полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит», - ведь эта фраза не потеряла своего значения и сейчас. Я уж не говорю о том, что многие артисты пользуются фразой, может быть, не зная автора, что «мы артисты и наше место в буфете» - это сакраментальная фраза Шмаги из «Без вины виноватых».

В общем, когда однажды Леонид Быков, мой любимейший артист с детства, разглядел во мне комедийного артиста, я и не удивился вовсе. Хотя повод удивиться был: он сказал мне это, когда посмотрел фрагменты будущей картины «Как закалялась сталь», черновые какие-то материалы, разрозненные, Мащенко показывал худсовету… Там комедией и не пахло! Я первый раз себя на экране увидел, я был в ужасе вообще от этого всего.

- От чего?

- Ну, теперь-то я понимаю, что это гениально, но тогда я был в ужасе.

Я выскочил из зала и так слышу за спиной: «У вас огонька не найдется?» Я повернулся – Быков, мой любимейший артист с детства. И он говорит, прикуривая: «Володь, знаешь, а ведь ты комедийный артист».

Вот откуда он это увидел, этот гениальный человек? Я его обожаю! Поэтому ведь очень часто те ярлыки, которые навешивают на нас, они всегда лишь этикетка одной, скажем, краски твоей.

Да, есть артисты, которые, может быть, в одной роли выложатся и все, и потом это уже повторение. Извините, я-то ведь прекрасно понимал, что после «Как закалялась сталь» во мне будут видеть только «кожанку» - и все киностудии Советского Союза мне действительно стали предлагали играть только кожанки. И я отказывался. Лучшей кожанки ни в советской драматургии, ни в литературе, ее не существует, она сделана, какие еще кожанки, что за глупости? Это тиражирование самого себя и найденных каких-то красок. Это смерти подобно! Появилось тогда такое: ну,наверное, Конкин звездной болезнью заболел…

Владимир Конкин пришел в редакцию накануне юбилеяФото: Виктор ГУСЕЙНОВ

- А ведь основания для этого были: роль-то, действительно, звездная…

- Это сейчас каждое прыщавое ничтожество уже «звезда», уже весь небосклон заплеван этими «сверхталантами». А тогда «звездность» - это было нарицательное, это выводы, что зазнался, мол, и т.д. Да не зазнался. Я никогда не был глупым человеком. И я прагматически совершенно понимал, что повторение пройденного для меня будет гроб. Поэтому искал другие роли.

И, слава тебе, Господи, что в моей фильмобиографии и в театральной биографии есть место классике, потому что классика – это школа для любого артиста. Что у меня были и какие-то комедийные роли. Не чистые комедии, но, тем не менее. Потому что мой дипломный спектакль был вообще водевиль – «Когда цветет акация» - я там и пел, и танцевал. Кто об этом знает, о моих дарованиях? Но это же не значит, что их нет, что мне слон на ухо наступил.

- Но для вас было неожиданностью, что вот вам так резко сменили амплуа, когда предложили роль Павла Корчагина?

- Да вообще никакого амплуа нет, это все условно. Ну, я же не следовал этому… да это и смешно.

- Интересно, вот Корчагин относится к числу ваших особо дорогих ролей? Время-то многие вещи переоценивает и какие-то образы, которые нам казались незначительными, становятся очень важными, а какие-то, которые казались этапными, вдруг обесцениваются…

- Безусловно, происходит и некая переоценка. После выхода фильма на экраны, когда началась моя обвальная просто популярность и известность, это было очень тяжелое время, я вам честно скажу. Оно назойливое, оно докучное. Меня это все раздражало и раздражает до сих пор. Я терпеть не могу, когда ко мне начинают приставать и говорить какие-то глупости, типа «ой, на экране вы моложе»… Ну, 46 лет прошло. Ну, я, что, «Портрет Дориана Грея», что ли? Правда, они не знают, кто это такой и кто это написал. Но дело в другом. Дело в том, что, понимаете, когда меня лет 10, наверное, величали на всех улицах и переулках – Корчагин, Корчагин – то можно взбеситься. И у меня уже была оскомина. А потом появилось «Место встречи изменить нельзя», и до сих пор опять: «Ну и рожа у тебя, Шарапов!» и прочее

- Ну, а если абстрагироваться от этого неприятного шлейфа популярности? И говорить только об образе?

- Вы не представляете, как я волновался, когда 5 ноября 1973 года первая серия пошла по экрану ЦТ СССР. Ведь тогда же я не знал, как народ воспримет это… У многих в памяти была картина с Васей Лановым, который блистательно сыграл Корчагина. Я боялся этой картины… Я говорю, я впечатлительный мальчишка и, когда у Алова и Наумова, они были режиссерами этого фильма, Вася Лановой - потрясающий совершенно, красивое лицо! - и вот идет внутренний монолог «Я пущу себе пулю в лоб, если…». Это так страшно, у меня прямо опять мороз по коже. Мы не могли этот ход использовать. Поэтому, если у нас был монолог, то Мащенко требовал, чтобы весь ливер из меня вылез вместе со слезами, с глазами. И он прав, тысячу раз прав!

Мащенко, царство ему небесное, был, конечно, режиссерский садюга. Потому что, если в сценарии написано «глубокая осень», значит, это будет ноябрь. Если написано, что Корчагин – сапог без подметки и калоша без подошвы – значит, так и будет зимой. И ты должен это знать. Я через несколько недель съемок понял, что все, что написано, это еще курорт. Потому что Мащенко усугублял все это. Я не болел ни разу. Я уж не такой Геракл - форточку открой, меня продует… Здесь ни одна холера не брала.

Я босиком по снегу ходил. Потому что вот это нервное напряжение, как на фронте. На фронте не было простудных заболеваний. Там пуля – вот тебе и вся простуда… Потому что вот этот внутренний нерв он так держит... И вот он этот нерв открыл во мне. Мои педагоги, наставники в театральном училище видели во мне лирического, такого юморного, хорошего мальчика. Ухоженного интеллигентика, скажем так. То, что я проявил потом в «Отцах и детях» (Владимир Конкин сыграл Аркадия Кирсанова в экранизации романа Тургенева режиссера Вячеслава Никифорова.- Авт.) Мащенко просто меня заново вылепил, скажем так. От меня вообще такой прыти никто не ожидал.

Но больше всего трепетал я от того, как мои родители воспримут. Особенно пятую и шестую серию, когда Корчагин уже начинает хворать и прикован к постели. Когда глаза на весь экран. Где вы сейчас такие глаза найдете? Это же не какие-то буркалы, которые заполонили все пространство сегодняшнее. Я говорю якобы весьма злые вещи, но я говорю лишь только потому, что мне жалко наше сегодняшнее состояние кинематографа, который, мне кажется, благополучно околел в нашей стране. Впрочем, не только в нашей стране…Ну, да это нелирическое отступление…

Так вот, я трепетал, потому что мой Кочагин в чем-то напоминал родителям моего рано ушедшего, прикованного к постели брата Славочку.17-летним мальчиком он умер, мне было два годика, когда он скончался. И мне всю жизнь не хватает старшего брата… Короче говоря, мы были у Аллочкиных родителей (Алла – супруга Владимира Конкина, скончалась 6 лет назад.- Авт.). Шестая серия закончилась. И проходит 20-30 минут, звонок в дверь и на пороге стоит моя мамочка, папочка мой стоит, они входят и мама на меня так смотрит… И они обычно такие подвижные, а здесь ни объятий, ничего… И меня уже колотит всего – думаю, ну, что же они молчат-то? Что они мне сейчас скажут-то? И вот мамочка, она небольшого росточка, она так ручонки свои тянет, открытые эти глазки, полные слез, тянет к моей мордашке, целует меня и говорит: «Спасибо, мальчик мой». И я зарыдал, у меня истерика была.

Владимир Конкин в роли Корчагина из фильма «Как закалялась сталь». Фото: кадр из фильма

"Это была кровавая работа - с Говорухиным, Вайнерами..."

-...Владимир Алексеевич, мы обратили внимание - вы так немного (недовольно!) скривились, когда на экране компьютера в нашей радиостудии пошли кадры из фильма «Место встречи изменить нельзя»,

- Мне об этой картине уже скучно говорить, потому что все уже переговорено мною тысячу раз. Когда вот уже 36 лет - одно и то же - поверьте, может и ротик скривиться... «А как вам работалось с Высоцким?» «А как вы с Говорухиным?» «А вот что с Вайнерами?» Да мне все это уже давно неинтересно, я вам честно признаюсь. Абсолютно!

- А нам интересно.

- Ну, вот вам интересно, а я могу в Кащенко попасть после этого. Потому что если еще 3-4 подобных передачи вот сегодня или завтра, то я уже буду не только ротик кривить… У меня и глаза вылезут от чего-нибудь…

- А вы не ходите больше никуда!

- Тем не менее, если избавить вас от моего ерничанья, оно, кстати, посвящено исключительно мне самому... Вот мне иногда задают такой глупой вопрос – а вы предполагали, что это будет шедевр? Господи, боже мой!

Правда в том, что картина не снималась шедевром. Это была потогонная, весьма кровавая работа. Она заключалась в том, что я не нашел, так скажем, поддержки и участия, и понимания ни у Вайнеров, ни у Высоцкого, ни у Говорухина. Я говорю это совершенно откровенно, потому что я вообще хотел из картины уходить. И, может быть, ушел бы, если бы не появление Вити Павлова, которого я буду благодарить всю жизнь свою, пока мои глазки сами не закроются… Когда Витя Павлов появился в Одессе, а я уже собрал чемодан и хотел было уезжать, потому что я не могу работать в такой атмосфере. Когда тебя не любят, как можно работать, когда не тебя смотрят вот так вот… (Показывает - снова кривится. - Авт.)

Высоцкому почему-то прощалось все. Он обещал Говорухину, что он вообще только в Гамлета будет играть, что - никаких кино, никаких концертов… Потому что это две роли (Жеглов и Шарапов. - Авт), которые каждый день надо снимать… Ничего этого не было. Он тут же начал сниматься у Швейцера в «Маленьких трагедиях», он играл весь репертуар, он мотался по миру. И поэтому за три дня мы должны снять объем чуть ли не в полсерии. Ну, куда это годится?

Разногласия между Владимиром Конкиным и Владимиром Высоцким во время съемок только усилило противостояние взглядов Шарапова и Жеглова. Фото: Кадр из фильмаФото: кадр из фильма

И он потом исчезает – его нет две недели, три – а мы дурака валяем. Вот это работа? Да еще вот ощущение такого какого-то небожительства, которое, к сожалению, было свойственно.

А Вайнеры меня просто не любили. Потому что им казалось, что такой тонкорукий, достойный, интеллигентный русский мальчик не может быть Шараповым. Русский должен быть Ванькой. Поэтому, когда Высоцкий предложил Ваню Бортника на Шарапова – ну, ребята, ведь руководство-то телевизионное было с головой тогда, естественно. Это ж понятно, что это невозможно ни при каких условиях.

И вообще, я могу сказать, что он может быть десять тысяч раз великолепным артистом, но есть вещи, которые непозволительны просто. Поэтому в данном случае это была определенная селекция. И я, например, знаю из уст Сергея Георгиевича Лапина, простите, пожалуйста, потому что у меня были с ним весьма хорошие отношения…

- Это председатель Гостелерадио СССР.

- Да. Он решал все. Он знал все. У него на Пятницкой, в кабинете, я никогда не забуду, у него стояло семь телевизоров, одновременно включенных. А так как это 1973-й, 1974-й год, это было так необыкновенно для меня… И он в кабинете время от времени посматривал на них… И это был в хорошем смысле цербер, понимаете? Потому что он в узде держал и многие, так сказать, пищали тогда, но зато…

- И что он сказал?

- Он сказал: Володя, ну, с тобой как-то все понятно, но меня очень смущает кандидатура Высоцкого, тут еще надо думать. Вот это была фраза, им сказанная.

- Это во время съемок?

- Да никаких еще съемок не было, это были только пробы. Это был XVIII съезд ВЛКСМ, это апрель 1978 года. Говорухин меня уже пригласил на пробы, проба прошла. И начался съезд XVIII, и я встретил Лапина… Я подошел к нему и сказал – меня вот сейчас Одесса там пробует… Я в курсе, - сказал он.

Он был всегда в курсе всего.

Так что, извините, пожалуйста, у меня есть предположение некое, возможно, я заблуждаюсь... Но моя скромность не может дальше развивать эту тему, так как, простите, пожалуйста, фильм вообще бы никогда бы не снимался, если бы не было Конкина-Шарапова. Понимаете, да? Если вы помните то время.

- Помним, да...

- Поэтому, когда сейчас вот эта болтовня… Я мог нравиться или не нравиться Вайнерам, не нравиться Говорухину или тому же Высоцкому… Это все наплевать и забыть – это наше закулисье. Это наша кухня. Главное – получилась картина! Вот если бы не было этих закулисных дел, то, может быть, и картина-то была бы детективом очередным, гдеВысоцкий там, ну, Конкин... Но этого было бы мало. Но то, что внутри там существовал конфликт – а ведь этот конфликт в результате и в сценарии есть, и у братьев Вайнеров, когда Левченко застрелил Жеглов, когда не нужно было этого делать. Понятно, что Шарапов не отстоял бы Левченко… Тем более, что мы знаем, что это разбой, шайка. Это понятно. Поэтому нужно было Левченко убить. Но это мы с вами понимаем, почему, но в той ситуации стрелять в человека, который спас другого человека, тем более, они фронтовики два…

Поэтому Шарапов и Жеглов разошлись в разные стороны. У нас был прекрасный диалог мужской, жесткий, где Шарапов высказал все… Это был диалог, который ставил точку на их взаимоотношении. Потому что Шарапов собой покрывал вот эту жегловщину. Я не говорю о действительно талантливейшем исполнении Высоцким образа Жеглова. Я говорю о жегловщине. Потому что наступить на плащ Груздева – это гениальная была сцена, придумана и сделана ребятами. И вот этот интеллигентик в шляпе дергается…

- …как бабочка…

- А он держал его, понимаете… И сказал – ты виноват, ты убил. И так далее. А кошелек подложить? Понимаете, вот то, что мы воспринимаем так иногда с юмором: «Какой кошелек?», это далеко не смешно. Потому что жегловщина никуда не ушла. Потому что ты не виноват, так сказать, а «ты виноват» - и на тебя будут давить...

Ты интеллигентный человек, допустим, тот же Груздев… И поэтому, когда мне говорят – вот, Высоцкий сыграл Жеглова, вот Жегловых бы побольше… Я говорю – ты хочешь оказаться на стуле вместо Груздева? О чем ты говоришь? И не было бы Шарапова? И что бы с тобой было? Тебя бы расстреляли и все. Неповинного. Поэтому вот эта жегловщина – это отвратительнейшее явление.

И опять, еще раз повторяю – чтобы не путали Высоцкого, исполнителя потрясающего, это единственная роль, который Высоцкий сделал в кино, да и в театре, пожалуй. Потому что все, что он делал – это все вопли, крики, эти вот жилы постоянно – одно и то же.

Вы извините, но нельзя играть «Братьев Карамазовых» и «Гамлета» - орать, орать и орать… Хочется иногда что-то потише. Ты шепотом что-нибудь скажи. Или помолчи. Потому что Высоцкий мог молчать. Но в силу определенного жанрового прокрустового ложа, потому что Любимов от него плакат этот требовал… И он кричал.

"Искусство не имеет права колупаться в навозе"

- Вы знаете, при всех моих весьма резких высказываниях по поводу этого фильма – я не о фильме говорю, а о бытие, моем, в частности, - я с такой благодарностью все это вспоминаю! И какие-то мои обиды они только так вот, когда напоминает что-то, вот иголочкой кольнули…

На самом деле, главный итог – это результат. Ребята, вот 37 лет картина на экране! И, конечно, панегирик я пою и Высоцкому, и Говорухину, и тем же Вайнерам. А шероховатости бытия, закулисье это - только на противоположности порой можно высечь божественную искру. Я потом понял, когда успокоился, что, если бы это был вот такой бульон курортный – все мы любим друг друга, у нас все хорошо – не получилось бы такой страсти на экране! И вот эти противоположности, вот эти сбои, вот через «не могу», через «не хочу» - вот это пилотаж. И картина получилась.

А уж как мы там любили или не любили друг друга, дружил ли я там с Джигарханяном или с Юрским, понятно, что я с ними дружил в большей степени, чем с Володей Высоцким, хотя я у него тысячу раз бывал дома и он мне последние записи свои из Франции ставил – у него прекрасная была аппаратура… и ставил всегда бутылку сухого вина… Никогда не пил. Тысячу дней рождений – у нас съемочная группа огромная – обязательно у кого-то день рождения – и после съемки, естественно, дастархан какой-то собирался.

Я не видел его с рюмкой ни разу. И когда я прочитал первую главу книги Марины Владимировны Поляковой-Байдаровой, то бишь, Влади, я был в ужасе! Я никогда не забуду, когда Севка Абдулов мне говорит – Володь, мы собрались, она привезла от руки, еще карандашом написанную рукопись, приходи. Я просто обалдел! Я вообще ничего этого не знал.

И думаю: а нужно ли это знать? Есть вещи, которые знать не надо. У каждого из нас есть какие-то недостатки…

- А ведь Шарапов - идеальный герой, правда?

- Это положительный герой – то, чего лишен наш экран сегодня.

- Он не просто положительный, он идеальный.

- Вы знаете, открываю секрет. Вот когда я учился в театральном училище и ухаживал за своей супругой и еще занимался в университете на историческом факультете, я все успевал, все абсолютно. И все последние, рок-пластинки из Англии и из Америки были у меня. И у меня была кличка – Идеал.

Идеалы нам необходимы. Если мы взрощены воистину на Грибоедове, Гоголе, Пушкине, Островском и иже с ними гениальными драматургами и нашими беллетристами, то тот реализм, который заложен в их произведениях, он, и в грязи, в ничтожестве виделчеловека. Вот у кого повернется язык назвать Сонечку Мармеладову путаной, падшей женщиной? С такой светлой душой, которая спасала других, отдавая себя. И никакого ощущения, что это грязная, противная тварь. Это не кокотка. Падшая, да… И сколько чистоты! И вся наша литература, вся наша драматургия пытались находить в человеке достойное. Это не значит, что он должен быть вот плакат, вот он только чистый и так далее.

- Но вот как раз Жеглов из такой категории положительных героев, у которого есть какие-то отрицательные качества. А вот Шарапов абсолютно идеальный герой, в нем нет вообще никаких изъянов, но при этом, понимаете, для зрителя часто герой с какими-то изъянами более привлекателен. А вот сделать идеального героя любимым -это актерский талант.

- Искусство не имеет права колупаться только в навозе человеческом, понимаете. Что такое скэна? Это возвышение. Это не подиум, где задницами вихляют. Это сцена. Это как амвон. Но это не ристалище. Поэтому необходимы такие герои. Пусть кто-то их не услышит, кто-то будет иронически улыбаться, усмехаться, это неважно. Я знаю, что хотя бы одному человеку из тысячи наверняка такой герой нужен. Он ему поддержка.

Вот этот подвиг духа человеческого, он необходим.

БЫЛ СЛУЧАЙ

Высоцкого едва не загрызла фанатка

- Владимир Алексеевич, вот есть такая байка, что во время съемок «Время встречи изменить нельзя» некая поклонница едва не покусала Высоцкого.

- Это было очень смешно. Я крайне редко рассказываю эту новеллу, потому что она очень проста и касается многих актеров, но в данном случае это говорилось действительно о безумной популярности Владимира Семеновича и, дай бог, чтобы каждому такое.

А это было перед Большим театром, где мы должны были снимать проход. Вот Ручечником – Евстигнеев и Градова, которая играла красивую барышню, шубу они там должны были взять. Идет диалог между нашими героями – Жегловым и Шараповым… Вот, значит, все, мы отрепетировали. А два часа ночи! Веревка висит бельевая, отделяя съемочную площадку, от этих колонн толстых, чтобы нам никто не мешал.

Но кучка почитателей все равно стояла... И, значит, нужно поправить грим, мы отрепетировали сцену, и мы снимаем. И вот, значит, Высоцкий только отошел за спину - раздается его вопль. Мы с Говорухиным смотрим и челюсти наши на асфальт приземляются… Мы видим, что какая-то барышня, очевидно, почитательница, неврастеничная донельзя, - она нет чтобы ему сказать, как она его любит и почитает, она от волнения забыла все слова русского языка и она его укусила в плечо, выражая тем самым свой безумный восторг. Слава богу, у него было кожаное пальто, если вы помните. Потому что, если бы это была гимнастерка, как у Шарапова, она ключицу выгрызла бы ему точно совершенно. И даже сквозь это кожаное пальто он чувствовал этот укус…

И вот она – ну, укусила, отойди – нет, она, наверное, сама еще больше своей неврастении перепугалась или, может быть, она вообще сумасшедшая, я не знаю… Она как вцепилась в него… Он ее пытается как бы от себя… И он – да помогите же! Мы видим, что у нас догрызают артиста, а мы стоим с Говорухиным просто обалдевшие… И мы, значит, за руки, за ноги эту барышню от него отдираем и вот со следующего дня у нас, наконец, сколько раз Говорухин просил наше милицейское оцепление – ну, чтобы машина милицейская была… вот, мол, вы там охраняете где-то, а здесь может всякое произойти… у нас артисты популярные снимаются.

И вот со следующего дня нам выделили газик, вот этот бобик, кутузку передвижную, и, как только какая-то пауза, Высоцкий нырк туда – милиционер его закрывал на ключ и вот он там сидел за решеткой – текст смотрел или бутерброд ел… А потом – мотор, камера – он выходил и мы работали.

Передачу, посвященную Владимиру Конкину, слушайте на Радио «Комсомольская правда» в пятницу, 19 августа, в 22.00.

Владимир Конкин в гостях у «Комсомольской правды». Накануне своего юбилея легендарный актёр поделился воспоминаниями и творческими планами с читателями любимой газетыАлександр ГАМОВ, Алексей ЕПИФАНОВ

Еще больше материалов по теме: «Владимир Конкин: досье KP.RU»

Александр ГАМОВ @gamov1
 
По теме
На встрече студентов калининградских вузов с президентов Владимиром Путиным от один из участников предложил открыть в самом западном российском регионе военно-исторический центр,
20 марта студенты 1 курса специальностей Поварское и кондитерское дело, Технология машиностроения, Операционная деятельность в логистике стали участниками мероприятия,
О мерах социальной поддержки на газификацию домовладения (индивидуального жилищного строительства или жилого дома блокированной застройки (ИЖД) В соответствии с постановлениями Правительства Калининградской области от
Библиоканикулы с 27 марта по 1 апреля 27 марта в 11:00 Робототехника «Сова», 7+ (Городская библиотека ул.
28 марта в Зеленоградской центральной библиотеке им. Ю.Н. Куранова состоится показ советской психологической драмы Ильи Авербаха «Чужие письма», впервые вышедшей на экраны в 1975 году.
Этот фестиваль  содействует  развитию творческих способностей, формирует у детей культуру бережного отношения к историческому и культурному наследию своего народа средствами театрального искусства.
В преддверии Дня работника культуры советник президента Владимир Толстой объявил имена лауреатов Президентских премий для молодых деятелей культуры и в области литературы и искусства за произведения для детей и юношества.
Окружной Калининграда перерубили освещение - ИА Русский Запад Условное изображение. Северный обход Калининграда. Ремонтники планируют восстановить освещение Северного обхода Калининграда до конца дня четверга, 28 марта 2024 года.
ИА Русский Запад
«Весна, весна, пора любви…» - Детская библиотека им. А.П. Гайдара Заслуженый артист России Николай Горлов С пушкинскиой поэтической строки «Весна, весна, пора любви…» и солнечным посылом начался концерт музыкального колледжа им.
Детская библиотека им. А.П. Гайдара
l87654 - Светловский городской округ В честь Дня работника культуры, который отмечался в последний понедельник марта, мы хотим познакомить наших читателей поближе с этими талантливыми людьми.
Светловский городской округ